— Вот и хорошо. Продолжай в том же духе, Здоровяк. Все животные одинаковы. Главное — присматривайся, изучай. Присматривайся к Минг, пока не раскусишь ее, не поймешь, что у нее на уме. А как только ты ее поймешь, то будешь знать, чего ей хочется, чего ей надо, что ты можешь для нее сделать. Как только ты поймешь ее, сразу перестанешь бояться. А до тех пор смотри не сглупи.
Вилли потер подбородок, затем опустил руку.
— Вако, а ты знал Отраву Джима? Ведь ты говоришь точь-в-точь как он.
Вако покачал головой:
— Лишь пару раз говорил с ним, много лет назад, когда он работал с О'Харой. Просто все дрессировщики говорят одни и те же вещи. А тот, кто нет, — конец известен. Капут либо ему, либо животному.
Вилли кивнул и направился к слоновнику.
— Спасибо, Вако.
— Здоровяк!
Вилли оглянулся на заклинателя змей:
— Ну, что еще?
— Если хочешь, переезжай ко мне. Сколько можно жить в слоновнике?
Вилли изумленно выгнул брови:
— И за сколько?
— Десять кредитов в неделю. Вилли пожал плечами:
— А почему бы и нет? Пойду заберу вещи.
— Только давай не сегодня. — Заклинатель змей вполоборота оглядел свой вагончик. — Лучше завтра. Перебирайся ко мне завтра. А сегодня… Сегодня мне еще надо кое о чем подумать.
С этими словами Вако шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь.
И в тот момент им снова овладела старая хворь. Он кричал и клялся на всю вселенную, что никогда больше не станет никого любить.
И вот теперь Здоровяк Вилли еле жив и хватает запекшимся ртом воздух планеты, которая даже не обозначена на космических картах. Заклинателем змей вновь овладела проклятая хворь.
В коробке у него на коленях лежали яйца пятерых из двенадцати ссендиссианских змей-телепатов, которых он привез для своего шоу. Только где теперь ссендиссиане? Остались лишь вот эти зародыши, которые обладают чувствами и оплакивают внутри скорлупы своих мертвых родителей.
Вако поднялся и вышел из отсека, вновь ощутив под ногами поверхность чужой планеты. Он окинул взглядом обширное озеро, начинавшееся где-то внизу склона, о который разбился их шаттл. За озером виднелся не то лес, не то болото. Да, любить здесь некого.
Заклинатель змей медленно зашагал к берегу.
Глава 3
Вечером того, первого дня по другую сторону озера солнце медленно скатывалось за узкую полоску едва различимой топи. Паки Дерн сидел в росистой траве, обхватив руками колени. На фоне алого неба редкие облака казались пятнами черной запекшейся крови с золотой окантовкой.
Господи, сколько крови было сегодня! Сколько крови!
Паки закрыл глаза и несколько мгновений сидел с поникшей головой.
— Черт, ну конечно же!
Он поднял голову и взглянул на ближний берег озера. Там начинался широкий след, пропаханный брюхом их шаттла. Кончался он где-то среди деревьев слева от него. Справа виднелись холмы. Слева — ущелье, проделанное реками, вытекавшими из озера куда-то на юг. Что ж, исход не самый худший, Комета удачно посадила посудину. Можно сказать, с умом.
Здоровяк Вилли и еще тридцать два погибших члена их труппы теперь лежали в пропаханной шаттлом траншее в ста метрах от берега. Лопат, чтобы вырыть могилы, не было. Тела просто уложили рядом на дно траншеи, и все, кто не был ранен, собрались по обеим ее сторонам. Главный дрессировщик окинул взглядом тела погибших товарищей, после чего начал забрасывать их комками глины и травой. Это послужило сигналом для остальных двухсот двадцати шести оставшихся в живых. При помощи рук, ног, палок и слез они похоронили своих мертвых.
Паки пытался отогнать от себя эту тягостную картину. На ощупь он подобрал стек красного дерева с золотым наконечником, лежавший в траве рядом с его собственным — из стали и резины. Ощутив на загрубевших ладонях тепло благородного дерева, он вспомнил его владельца. Этот стек когда-то принадлежал Отраве Джиму Болджеру, давно — еще до того, как он сам пришел в цирк. Отрава Джим пил по-черному, а кому же захочется, чтобы серые гиганты оказались в руках алкаша, с носом красным, как огнетушитель.
Так что Джима в конце концов поперли из цирка, и он затерялся где-то в бескрайнем, жестоком мире, который окружает домашний мирок цирковой арены. Но затем, пятнадцать лет спустя, стек с золотым наконечником снова вернулся в цирк. На этот раз — попав в руки тощего восемнадцатилетнего мальчишки по имени Вилли Коул. Парень никогда не выпускал стек из поля зрения. Так его и прозвали — Здоровяк Вилли. И уже через десять лет Рыжий Пони поставил Здоровяка главным начальником над слонами, хотя были дрессировщики и постарше, проработавшие в цирке не один десяток лет. Однако никто не стал даже оспаривать решение главного дрессировщика, поскольку все знали, кто такой Здоровяк Вилли, а Здоровяк, в свою очередь, знал всех слонов как облупленных.
— Черт! — Паки подобрал свой стек, резко поднялся на ноги и стряхнул с брюк травинки. Затем повернулся и направился вниз по склону к краалю.
Отрава Джим, бывало, говорил: «Парень, послушай, по загону ходят лошади. Это что, по-твоему, лошадь? Это слон, а слоны ходят по краалю».
Здоровяк Вилли, бывало, хохотал, рассказывая эту историю. Паки остановился возле импровизированной ограды, которую дрессировщики соорудили из камней и стволов деревьев, вывороченных с корнем при посадке третьего шаттла. Эта ограда представляла собой одну из сторон импровизированного треугольника. Второй стороной служила отвесная скала, уходившая высоко вверх, третьей — скалистый утес.
«И не бойся, парень, что слон упадет с обрыва. Слон — он не дурак, у него ума побольше, чем у человека. Вот ты, например, что ты знаешь? Признайся, ничего». И Здоровяк заливался смехом.
Паки вскарабкался по камням и бревнам на самый верх ограды. Тусклый свет, отражавшийся где-то внизу от
